Предыдущий | Оглавление | Следующий

В ситуации, предусмотренной п. 4 ст. 196 УПК РФ, воз­можно использование как психиатрической, так и психолого-психиатрической и собственно психологической экспертизы – в зависимости от конкретных обстоятельств (поводов к назначению, на­личия специального основания назначения той или иной экспертизы). Возможность такого выбора предопределена законодательной формулировкой, предполагающей установление психологического состояния в различных ситуациях – как при отсутствии обоснованного сомнения в психическом здоровье предполагаемого испы­туемого, так и при наличии такого сомнения. Надо заметить, что дифференцированный подход к анализу ст. 196 УПК РФ среди юристов стал признаваться сравнительно недавно[1]; традиционно же полагалось, что в любых случаях следует обращаться к судебно-психиатрической экспертизе[2].

Однако обстоятельства, названные п. 3 и п. 4 ст. 196 УПК РФ в качестве частных предметов экспертного исследования, имеют значение не только при рассмотрении уголовных дел. Так, в гражданских делах, связанных с возмещением вреда, необходимо, помимо иных обстоятельств, установить, является ли правонару­шитель (ответчик) деликтоспособным, т. е. способным нести юри­дическую ответственность за правонарушение. Деликтоспособность – часть более широкого по объему понятия дееспособности и включает в себя способность в момент совершения правонаруше­ния осознавать значение своих действий и сознательно руководить ими. Закон предусматривает ситуации, когда дееспособный граж­данин не может быть признан деликтоспособным. Так, согласно п. 1 ст. 1078 ГК РФ, дееспособный гражданин, причинивший вред в таком состоянии, когда он не мог понимать значения своих действий или руководить ими, не отвечает за причиненный им вред (за исключением случаев, когда причинитель вреда сам при­вел себя в такое состояние употреблением спиртных напитков, наркотических веществ или иным способом – п. 2 ст. 1078 ГК РФ). Способность понимать значение действий и сознательно ру­ководить ими характеризует также сделкоспособность[3], т. е. способность к совершению сделки. Отсутствие такой способности или проявление ее не в полной мере в момент совершения сделки имеет квалифицирующее значение при рассмотрении дел о при­знании сделки недействительной (по основаниям ст. 177–179 ГК РФ).

Для гражданского процесса не менее важным, чем для уголов­ного, является также определение психического или физического состояния свидетеля (иногда и сторон), когда у суда возникает сомнение в их способности правильно воспринимать имеющие зна­чение для дела обстоятельства и правильно воспроизводить инфор­мацию о них.

Согласно п. 2 ч. 2 ст. 61 ГПК РСФСР в качестве свидетелей не могли быть вызваны и допрошены лица, которые в силу своих физических или психических недостатков не способны правильно воспринимать факты или давать о них правильные показания. ГПК РФ (ст. 69) данное положение уже не воспроизводит. Необходимо обратить внимание на неадекватность употребления законодателем термина «психические недостат­ки»[4]. По сути, в ст. 61 ГПК РСФСР речь шла о психологическом критерии, что и обусловливает потребность в применении специ­альных психологических знаний. В зависимости от личностных особенностей предполагаемого испытуемого (претендующего на статус свидетеля) и особенностей специального основания назначе­ния экспертизы возможен выбор между психологической и психо­лого-психиатрической экспертизой. Использование психиатриче­ской экспертизы в данной ситуации не вполне корректно, ибо юридическое значение в контексте ст. 61 ГПК РСФСР имела не психиатрический, а психологический критерий.

Изложенное позволяет сделать несколько выводов.

В ГПК РФ необходимо было бы определить основания обязатель­ного назначения судебной экспертизы в отношении определенных субъектов процесса (сторон, свидетелей). Такие правила целесооб­разно поместить в раздел, посвященный доказыванию и доказа­тельствам, не «привязывая» их исключительно к отдельным кате­гориям дел. Назначение экспертизы обязательно для определения психического состояния субъекта процесса (при наличии у суда обоснованного сомнения в способности полноценно отражать внут­реннюю и внешнюю стороны событий, исследуемых в суде); для определения размера и характера вреда, причиненного здоровью (жизни) стороны (когда это имеет значение для правильной квалификации спорного правоотношения и определения прав и обязанностей сторон).

Представляется важной регламентация проведения судебной экспертизы на предмет определения психического состояния субъекта процесса (стороны по делу), в тех случаях, когда у суда имеется обоснованное сомнение в способности субъекта полноценно отражать внутреннюю и внешнюю стороны событий, исследуемых в суде[5]. Данное предложение обусловлено спецификой материально-правовых норм, придающих универсальное значение полноценности волеизъявления и осознанности субъектом своих юридически значимых действий, ибо только осознанное и объективированное во вне в действиях поведение может иметь юридическое значение: всякое поведение, выступающее объектом правового регулирования, должно быть социально значимым, быть проявлением социальной активности человека[6]. С очевидностью это проявляется в институтах гражданско-правовых сделок, гражданско-правовой ответственности. Однако указанной сферой правовая значимость полноценности формирования юридического решения и его реализации во вне не исчерпывается.

Предыдущий | Оглавление | Следующий