Главная

Предыдущая статья | Статьи | Следующая статья

Т.А. Лотыш

аспирантка

СОСТЯЗАТЕЛЬНОСТЬ И НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ ВОПРОСЫ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА В ПОСТАНОВЛЕНИЯХ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

В последнее время вопросы о состязательности как принципе уголовного процесса, его содержании и действии постоянно занимают юристов. Подход к определению состязательности во многом зависит от модели построения уголовного процесса: англосаксонской или континентальной. Российский уголовный процесс всегда строился по континентальному типу. Это в значительной мере повлияло на специфику содержания состязательности.

Профессор М.С. Строгович дал очень точное определение этого явления в отечественном уголовном процессе: «Состязательность состоит в том, что суд рассматривает дело с участием сторон – обвинения и защиты, причем всеми правами стороны пользуется обвиняемый (подсудимый). Стороны... наделены равными процессуальными правами для отстаивания перед судом своих требований и утверждений, для оспаривания требований и утверждений других сторон. Функции сторон... отделены от функции суда, который в судебном разбирательстве, не являясь стороной, наделен руководящей и решающей ролью»[1]. Традиционно наука российского уголовного процесса выделяет в структуре состязательности три основных компонента: 1) разделение трех основных уголовно-процессуальных функций: обвинения, защиты и разрешения дела; 2) процессуальное равноправие сторон; 3) руководящая и активная роль суда в процессе[2].

Специфика подобного понимания состязательности заключается «в таком построении процессуального порядка исследования обстоятельств дела в судебном заседании и в организации процессуальных отношений, связанных с этим исследованием... при котором обеспечивается активная роль как обвинителя и защитника, так и суда»[3]. На практике это означает, что состязательность выступает способом объективного и всестороннего исследования обстоятельств дела, поиска ис-

87

тины. При таком конструировании состязательности участие равноправных сторон призвано предупредить односторонний характер выявляемых обстоятельств, а активность суда должна позволить провести их полное и всестороннее исследование, с тем чтобы вынести приговор, соответствующий действительным событиям.

В России осуществление правосудия всегда связывалось со справедливостью, отысканием истины. Еще дореволюционными процессуалистами отмечалось, что «высшей идеей правового порядка является справедливость, правосудие есть функция государства, направленная к осуществлению этой цели»[4]. Одновременно в состязательности судопроизводства в науке русского уголовного процесса видели средство, с помощью которого возможно достижение указанной цели[5]. Выдающийся процессуалист Н.Н. Полянский писал: «Состязательность – это метод отыскания истины, который состоит в состязании сторон, восполняемом и контролируемом активным участием суда в разбирательстве дела»[6].

Однако в настоящее время в уголовно-процессуальной доктрине все более доминирующее значение приобретает иной подход к пониманию состязательности. Н. Григорьева, например, утверждает: «В соответствии с принципом состязательности суд выносит решение только на основе того материала, который представили стороны, даже если, по мнению суда, он не отражает полностью всех обстоятельств дела»[7]. Согласно этой точке зрения, «суд не является фактоустановителем и не отвечает за поиск истины, предоставляя сторонам возможность всестороннего и полного освещения с разных позиций обстоятельств дела»[8].

Подобная трактовка состязательности – прямое отражение англо-американских правовых традиций, не свойственных системе отечественного уголовного судопроизводства. В соответствии с ними господствующее положение в процессе занимают равноправные стороны, суду же отведена роль «беспристрастного арбитра», который только следит за соблюдением сторонами правил ведения спора и решает вопрос о виновности и мере наказания[9]. Авторы, придерживающиеся указанных позиций, видят в активности суда проявление обвинительной деятельности.

88

Подлинная же активность суда подразумевает исследование обстоятельств дела на основе объективности и всесторонности, не впадая в обвинительный уклон[10]. Именно активное положение позволяет суду, не удовлетворяясь субъективными требованиями сторон, разъяснить полностью дело и вынести приговор, соответствующий общим интересам правосудия, т.е. принять решение, содержащее действительную, материальную истину.

При оценке состязательности с приведенных выше позиций упускается то, что этот принцип правосудия призван защищать не только частные интересы сторон, но и интересы общества, государства, которые «приходят в гармонию в идеале достижения истины»[11]. Для реализации данной цели требуется активность суда – беспристрастная, объективная.

Активность суда в уголовном судопроизводстве была неотъемлемым свойством российского правосудия, начиная с судебной реформы 1864 г. и заканчивая современным уголовным процессом. «Начало судебного состязания сторон, – рассуждали составители Устава уголовного судопроизводства 1864 г., – не исключает самодеятельности суда в уголовном производстве и не обязывает его решать дело только по тем данным, которые предъявлены сторонами, но требует единственно того, чтобы по всем сведениям, относящимся к делу, сторонам предоставлена была возможность судебного состязания. Задача уголовного суда – есть открытие в каждом деле безусловной истины. В стремлении к этой цели, суд уголовный не может принимать в уважение желание сторон, ни того, что сам обвинитель потворствует виновному»[12].

Действующее уголовно-процессуальное законодательство (УПК РСФСР 1960 г.), по сути, сохраняет ту же модель принципа состязательности, что находит подтверждение в ст. 20, 68,243 и других УПК.

Однако несмотря на устоявшуюся систему отечественного уголовного судопроизводства Конституционный суд РФ поддерживает другую идею, в которой состязательность понимают как освобождение суда от активного участия в разбирательстве дела. Эта позиция Конституционного суда РФ наглядно раскрывается в его постановлениях от 28 ноября 1996 г. (по делу о проверке конституционности ст. 418 УПК РСФСР), от 20 апреля 1999г. (по делу о проверке конституционности положений пп. 1 и 3 ч. 1 ст. 232, ч. 4 ст. 248 и ч. 1 ст. 258 УПК РСФСР), от 14 января 2000 г. (по делу о проверке конституционности отдельных

89

положений УПК РСФСР, реализующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела)[13].

Так, в Постановлении от 28 ноября 1996 г. дается следующая трактовка состязательности: «Этот конституционный принцип предполагает такое построение судопроизводства, при котором функция правосудия (разрешения дела), осуществляемая только судом, отделена от функций спорящих перед судом сторон. При этом суд обязан обеспечивать справедливое и беспристрастное разрешение спора, представляя сторонам равные возможности для отстаивания своих позиций, и поэтому не может принимать на себя выполнение их процессуальных (целевых) функций. В уголовном судопроизводстве состязательность означает строгое отграничение функций обвинения и защиты, каждая из которых возложена на определенных участников процесса». Из приведенного текста следует, что состязательность в уголовном процессе РФ означает наделение судов лишь полномочиями по разрешению дела и созданию сторонам равных возможностей для отстаивания своих позиций. В данном определении ничего не сказано о необходимости исследовать дело полно, всесторонне и объективно; об истине как цели судебного спора не упоминается вообще.

Интерпретируя состязательность подобным образом, Конституционный суд РФ ссылается на ст. 118 (ч. 1), 120 (ч. 1), 123 (ч. 3) Конституции РФ. Между тем эти статьи не содержат указаний относительно содержания и сферы действия состязательности в российском уголовном процессе. В ст. 123 (ч. 3) Конституции РФ сказано лишь о том, что «судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон». Сущность, содержание и пределы действия состязательности Конституцией РФ не определены. Они и не могли быть определены, так как указанный принцип относится не только к уголовному, но и к конституционному, административному и гражданскому процессам (ст. 118 ч. 2 Конституции РФ), а в каждой отрасли права он имеет свое собственное значение, форму и выражение[14]. Именно в отраслевом законодательстве, т.е. в УПК должно быть дано определение состязательности, раскрыты ее сущность, содержание и пределы в уголовном судопроизводстве.

Провозгласив в общих чертах принцип состязательности, Конституция РФ предоставила выбор способа его реализации отраслевому законодательству, а значит, отнесла его к компетенции законодателя, но не Конституционного суда. Поэтому позиция Конституционного суда по данному вопросу представляется недостаточно обоснованной, а интерпретация ч. 3 ст. 123 Конституции Российской Федерации – осно-

90

ванной не строго на конституционных положениях, а на одном из многочисленных определений состязательности, данных в уголовно-процессуальной литературе, в том числе зарубежной.

Кроме того, указание Конституционного суда на осуществление судом исключительно функции отправления правосудия неточно. В ч. 1 ст. 118 Конституции РФ сказано: «Правосудие в РФ осуществляется только судом». Это означает, что исключительно суд может осуществлять правосудие. Но о том, что суд может осуществлять единственно правосудие и не должен выходить за рамки указанной деятельности, как утверждает Конституционный суд, ничего не сказано. Также неточна ссылка Конституционного суда на ч. 1 ст. 120 Конституции: в ней нет требований о независимом и беспристрастном осуществлении правосудия. Ч. 1 ст. 120 Конституции содержит положение о независимости и беспристрастности судьи: «Судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону». О том, как должно осуществляться правосудие по уголовным делам, говорится не в Конституции, а во многих статьях УПК, в том числе в ст. 20 УГОС, ориентирующей суд на принятие всех предусмотренных законом мер для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, на выявление как уличающих, так и оправдывающих обвиняемого, а также смягчающих и отягчающих его ответственность обстоятельств. Указывают на это и положения ст. 2, 3, 21,68 и других УПК.

В своих других постановлениях Конституционный суд РФ приходит к таким выводам: состязательность в российском уголовном процессе предполагает, что суд не вправе возвращать дела для дополнительного расследования по основаниям, предусмотренным пп. 1 и 3 ч. 1 ст. 232 УПК (ввиду неполноты расследования, а также при наличии оснований для предъявления другого обвинения или изменения обвинения на более тяжкое либо существенно отличающееся от ранее предъявленного на основе собственной инициативы); возбуждать уголовные дела; продолжать разбирательство дела и разрешать его на общих основаниях, если прокурор отказался от обвинения, поскольку при этом якобы суд осуществляет обвинительную деятельность, не соответствующую функции правосудия и противоречащую состязательности.

Формулируя указанные выводы, Конституционный суд распространяет на российский уголовный процесс не свойственные ему представления о состязательности, в которой суд занимает пассивное положение. Вместе с тем утверждение Конституционного суда относительно содержания принципа состязательности строго из Конституции не вытекает.

Решение Конституционного суда об ограничении полномочий судов общей юрисдикции по возвращению уголовных дел на дополнительное расследование ввиду их явного противоречия принципу состязательности является достаточно спорным. Конституционный суд ут-

91

верждает: «Суд, сам, инициируя продолжение следственной деятельности по обоснованию обвинения (при обращении дела к доследованию), выполняет не свойственную ему обвинительную функцию...». Подобные действия суда при отсутствии о том ходатайств сторон «могут отражать только интересы обвинения, т.к. тем самым обеспечивается восполнение недостатков именно обвинительной деятельности...».

Однако в самом Постановлении Конституционного суда РФ мысль о том, что направление дел на дополнительное расследование представляет собой исключительно обвинительную деятельность, аргументирована недостаточно. Доследование можно проводить и в интересах обвиняемого. Оно может способствовать дополнению действий защиты, восполнению пробелов, образовавшихся в позиции защиты. Тем более это важно, если учесть, что 30% дел рассматриваются у нас без участия адвоката[15], а для большинства граждан реализация ими своих прав без оказания им квалифицированной юридической помощи вызывает трудности. Восполнение пробелов расследования служит поиску истины, а значит, вынесению справедливого приговора. Устранение этих полномочий суда превращают правосудие в механизм, далекий от целей достижения истины, справедливости, потому что разбирательство дела предстает в виде простого соревнования сторон, результат которого не имеет значения.

Далее Конституционный суд РФ утверждает, что даже если имеется «ходатайство со стороны обвинения о дополнении предварительного расследования в целях дальнейшего доказывания предъявленного обвинения или расширения его объема, суд не обязан следовать этому ходатайству... Он вправе вынести приговор, основываясь в том числе на конституционном требовании о толковании неустранимых сомнений в пользу обвиняемого (ст. 49 ч. 3 Конституции РФ)».

Но ведь следование принципу презумпции невиновности не может препятствовать точному установлению тех фактов и обстоятельств, которые имеют существенное значение для дела. Наоборот, при правильном понимании презумпции невиновности, результат судебного разбирательства определяется этим принципом не во всяком случае, а лишь при невозможности установить истину[16].

Кроме того, рассматриваемое решение Конституционного суда РФ как ограничивающее разбирательство дела доказательствами, представленными сторонами, ведет к постановлению приговора, не соответствующего истинному убеждению судей. Возникающие в деле неясности суд своими силами устранить не может, он вынужден постановить приговор исходя из предоставленных ему материалов. В итоге одно из на-

92

чал уголовного процесса – оценка доказательств по внутреннему убеждению (ст. 71 УПК), означающее уверенность судей в правильности выводов, к которым они пришли в ходе судебного разбирательства, – оказывается недействующим.

Нельзя не отметить и того, что, изменяя роль суда в судебном разбирательстве, сводя ее к выслушиванию мнений, аргументов сторон и вынесению на основе их оценки окончательного решения, Конституционный суд РФ открывает в нашем уголовном процессе возможность появления так называемого «торга правосудием». Говоря иными словами, фактически обязанность суда постановить приговор исходя из материала, представленного заинтересованными сторонами, дает возможность заключения соглашений между сторонами обвинения и защиты. Состязательность и задача суда по установлению объективной истины по делу в этом случае утрачивают точки соприкосновения в российском уголовном процессе.

Однако указанными последствиями названное решение Конституционного суда РФ не ограничивается. Развивая Постановление Конституционного суда РФ от 20 апреля 1999 г., пленум Верховного суда РФ в постановлении от 8 декабря 1999 г. «О практике применения судами законодательства, регламентирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования»[17] формулирует: «...суд не вправе по собственной инициативе возвращать дело для дополнительного расследования и в случае, если имеются основания для привлечения к уголовной ответственности по этому делу других лиц при невозможности выделить о них материалы дела»; «суд не вправе по собственной инициативе принимать меры к доказыванию виновности подсудимого в совершении преступления»; «суд не вправе выходить за пределы ходатайств сторон». В определении от 3 февраля 2000 г. по жалобе гражданки Людмилы Юрьевны Берзиной на нарушение ее конституционных прав п. 2 ч. 1 ст. 232 УПК РСФСР[18] Конституционный суд РФ признает не имеющим юридической силы п. 2 ч. 1 ст. 232 УПК «как содержащий положение, аналогичное ранее признанным Конституционным судом РФ не соответствующими Конституции РФ» в той части, «в какой он возлагает на суд обязанность по собственной инициативе возвратить уголовное дело прокурору в случае признания доказательств, полученных органами дознания или предварительного следствия с нарушением уголовно-процессуального законодательства... если таковое признание влечет невосполнимую в судебном заседании неполноту расследования».

В результате любая инициатива судей по установлению истины по делу, защите интересов общества и государства пресекается, а принцип

93

состязательности противопоставляется принципам объективной истины и публичности уголовного процесса, хотя, о чем уже говорилось ранее, традиционно в отечественном уголовном процессе состязательность рассматривалась как средство достижения полноты, всесторонности и объективности исследования обстоятельств дела, необходимых для установления истины, и публичность уголовного процесса ни в коем случае состязательности не противопоставлялась. Наоборот, как справедливо утверждает профессор В.П. Божьев, «состязательность... не может конкурировать с принципом публичности. Принцип состязательности может быть осуществлен, если он функционирует одновременно с принципами гласности, непосредственности, устности, национального языка судопроизводства и др. Состязательность... не цель уголовного процесса, а всего лишь средство... достижения полноты, всесторонности и объективности исследования обстоятельств дела, столь необходимого для установления истины по делу»[19].

Трудно согласиться и с положением Постановления Конституционного суда РФ от 20 апреля 1999 г., в котором он признал не соответствующей Конституции РФ ч. 4 ст. 248 УПК. При отказе от обвинения продолжение судом разбирательства дела есть «осуществление судом не свойственной ему обязанности по обоснованию предъявленного органами расследования обвинения», – утверждает Конституционный суд РФ.

Однако прокурор, отказываясь от обвинения, выражает всего лишь собственное мнение, основанное на его внутреннем убеждении, а это не исключает возможности его заблуждения и существования иной точки зрения. Такой отказ вовсе не означает, что обвинения больше не существует и сам предмет спора сторон исчез; оно продолжает существовать в материалах уголовного дела, в сформулированном органами предварительного расследования обвинительном заключении, утвержденном прокурором (причем часто не тем прокурором, который в дальнейшем должен поддерживать обвинение в суде). Утверждение прокурором обвинительного заключения свидетельствует о его убежденности в необходимости поддерживать данное обвинение и далее.

Таким образом, суд не «обосновывает предъявленное органами расследования обвинение», как полагает Конституционный суд РФ, а лишь продолжает исследовать его, учитывая мнения всех участников процесса, в том числе и прокурора в качестве стороны в деле.

В настоящее время отказ прокурора и потерпевшего от обвинения приводит к тому, что в этом случае решение по делу принимает одна из сторон. Суд фактически ограничивается в своей компетенции по осуществлению правосудия позицией одной из сторон в процессе. Подобное решение ставит суд в полную зависимость от определенных дейст-

94

вий сторон. Отсутствие обвинителя означает прекращение дела или вынесение оправдательного приговора; вопрос же о том, было ли совершено преступление в действительности, перестает быть важным. Своим решением Конституционный суд РФ фактически вытесняет из уголовного процесса объективную истину во имя стремления к «чистой состязательности»[20].

Не менее спорным является решение Конституционного суда РФ от 14 января 1999 г., в котором утверждается: суд не может осуществлять полномочия по возбуждению уголовного дела ввиду того, что при этом суд выполняет целевые функции сторон, занимается обвинительной деятельностью. «Актом возбуждения уголовного дела начинается публичное уголовное преследование от имени государства в связи с совершенным преступлением...», – полагает Конституционный суд.

Но следует ли соотносить правомочие суда по возбуждению уголовного дела с уголовным преследованием, тем более что само понятие «уголовного преследования» законом не определено, а в УПК о нем вообще не упоминается? С позиций теории уголовное преследование осуществляется против определенного лица – обвиняемого, поэтому «уголовное преследование» и «обвинение» нередко рассматриваются в литературе как равнозначные понятия[21]. При возбуждении же уголовного дела происходит фиксация лишь признаков преступления, но не «совершенного преступления», поэтому говорить о существовании обвинения на данном этапе невозможно. Акт возбуждения уголовного дела означает лишь наличие законного основания для проведения предварительного расследования. И только в ходе предварительного расследования компетентными органами (исключая суд) устанавливается, было ли совершено преступление, и в положительном случае формулируется и предъявляется обвинение. Суд при возбуждении уголовного дела обвинения не формулирует, а лишь констатирует обнаружение признаков преступления, объективно определившихся в ходе судебного разбирательства.

Право суда возбуждать уголовное дело никоим образом не противоречит принципу состязательности и не умаляет беспристрастности, объективности и независимости суда. По сути, это проявление принципа публичности уголовного процесса. Лишение же суда данного правомочия заставляет его игнорировать реально обнаружившиеся в судебном разбирательстве обстоятельства, свидетельствующие о возможном совершении преступления.

95

Высказанные соображения свидетельствуют о том, что Конституционный суд РФ многими своими постановлениями поддерживает модель решения вопроса состязательности, коренным образом меняющую систему отечественного судопроизводства: суд в ней сам ничего не выясняет, все делают стороны, а он лишь следит за их «поединком». Выдвигается концепция суда, осуществляющего исключительно функцию правосудия, свободного от участия в доказывании. Решение, выработанное историческим опытом отечественного уголовного процесса, отвергнуто.

Представляется, что стремление к поиску оптимальных путей совершенствования судебно-правового механизма следует реализовать, развивая баланс интересов личности, государства и общества. Для этого нам необходим суд, который не был бы абсолютно подчинен воле сторон, а выступал как действительно независимый и самостоятельный орган судебной власти, полноправно осуществляющий правосудие.

Поступила в редакцию 16.11.2000

Главная

Предыдущая статья | Статьи | Следующая статья