Главная

Статьи | Следующая статья

Советское государство и право 1957, № 2

РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВООТНОШЕНИЙ И КОНЦЕПЦИИ ОБЪЕКТА

В. С. ТОЛСТОЙ[1]

Нормы права находят свое осуществление, как правило, в установлении право отношений между субъектами. Но применение соответствующей совокупности правовых норм не оканчивается с возникновением правоотношений, ибо последние также подлежат реализации путем совершения их участниками определенных действий. Следовательно, эффективность нормативного акта зависит не только от того, насколько часто возникают те отношения, моделью которых он является, но л от того, дают ли действия, совершаемые на основе данного вида правоотношений, ожидаемый результат, приводят ли они к определенным социально-экономическим последствиям.[2]

Все это ставит проблему реализации правоотношений в число важнейших в советском праве. Между тем в исследованиях по теории государства и права ей уделяется недостаточно внимания. Одной из причин этого, на наш взгляд, является сложившееся представление о структуре правоотношений. Существует мнение, что правоотношение включает в себя не только субъектов, права и обязанности участников этого отношения, но и объект. Причем относительно объекта правоотношении сложился ряд различных концепций.

Концепция объекта правоотношения. Поскольку в настоящее время большинство авторов придерживаются мнения, что объект является неотъемлемой частью правоотношения, отсюда вытекает, во-первых, что все правоотношения должны содержать то, что называют их объектом, во-вторых, что он должен непременно присутствовать в составе правоотношения в течение всего периода существования последнего. Если такая структурная часть в определенные промежутки времени отсутствует, а правоотношение тем не менее сохраняет силу, значит она не является неотъемлемым элементом правоотношения, что ставит под сомнение концепцию, признающую объектом данную структурную часть. Попытаемся выяснить, насколько некоторые концепции объекта отвечают двум указанным выше положениям.

Прежде всего остановимся на точке зрения, которая хотя и не получила широкой поддержки в литературе, тем не менее представляет известный интерес. «Определяя объект правоотношения,— пишет Ю.К. Толстой,— необходимо исходить из того, что правоотношение — это особое идеологическое отношение, при посредстве которого (через которое) норма права воздействует на фактическое общественное отношение. Из этого следует, что н норма права, и правоотношение имеют один и тот же объект, каковым является фактическое общественное отношение»[3]. Действительно, в большинстве случаев правоотношения таковы, что они оформляют, ставят в определенные рамки фактическое общественное отношение. Энгельс писал, что роль гражданскою права «в сущности сводная к тому, что оно санкционирует существующие, при данных обстоятельствах нормальные, экономические отношения между отдельными лицами»[4]. Но если взять область регулирования таких отраслей права, как уголовный или гражданский процесс, то здесь вообще немыслимы отношения, которые существовали бы до и независимо от нормативных актов государства. Все они (или большинство по крайней мере) возникают в качестве правовых и существуют только как правовые[5]. Следовательно, мнение, согласно которому фактические общественные отношения являются объектами правовых отношений, не согласуется с тем, что все правовые отношения имеют свой объект.

Правда, при этом Ю. К Толстой допускает возможность выделения вещей и продуктов духовного творчества в качестве предметов пли специальных объектов правоотношений. Но это уже иная точка зрения, поддерживаемая значительным числом ученых, полагающих, что объектом правоотношений являются вещи. Следует отметить, что сейчас такой взгляд почти не высказывается, так сказать, в «чистом» виде. Если придерживаться его последовательно, то становится совершенно очевидным, что значительное число правоотношений не имеет своего объекта. Поэтому часто добавляют, что в роли объектов выступают не только вещи, но и продукты духовного творчества, личные (нематериальные) блага [6]. Однако даже при таком расширении круга явлений, признаваемых объектами, возможны юридические отношения, которые с указанных позиций оказываются безобъектными. В самом деле, что считать объектом в трудовом правоотношении администрации предприятия с работником, проверяющим у проходной пропуска сотрудников? Здесь нет вещи или предмета духовного мира как результата действия этого работника.

Независимо от того, насколько широко будет сформулировано понятие блага, которое называют объектом, рассматриваемая концепции противоречит и второму исходному тезису — о наличии объекта в течение всего времени существования правоотношения. Например, в отношении, основанном на трудовом договоре или договоре подряда на изготовление конкретной вещи, права и обязанности участников возникают в момент достижения соглашения, но вещь еще подлежит созданию в будущем. Значит, права и обязанности известный период времени остаются без объекта. Таким образом, концепция, согласно которой объектом являются вещи и другие блага, неизбежно приводит к противоречиям.

Широкое распространение в правовой науке получила концепция, называемая иногда теорией объекта-действия Сторонники этой концепции в качестве объекта правоотношения признают поведение обязанного лица. Надо полагать, в этой роли выступает лишь то его действие, которое совершаете я в соответствии с обязанностью. Допустим, следователь привлекает к участию в расследовании преступления гражданина в качестве специалиста по определенным вопросам (ст. 133 ¹ УПК РСФСР;. Будущие пояснения специалиста представляют собой объект юридического отношения, возникшего на основе вызова следователя. Если предположить, что гражданин умирает еще до совершения процессуальных действий, в которых он должен был участвовать, то выходит, что правоотношение между ним и следователем прекратилось, так и не обретя своего объекта. Значит, возможно отсутствие объекта, если смотреть на правоотношения и с позиций рассматриваемой концепции. Однако активно защищавший ее О.С. Иоффе категорически возражает против такой структуры правоотношений. Развивая свою точку зрения, он в 1957 г. писал. «На юридический объект (поведение обязанных лиц) правоотношение воздействует непосредственно. На вещи (материальный объект) правоотношение может воздействовать не непосредственно, а лишь через поведение его участников» [7]. Но и в таком усовершенствованном виде концепция не позволяет избежать недопустимых, по мнению О.С. Иоффе, выводов о безобъектных правоотношениях. Поясним сказанное конкретным примером. Предположим, Госарбитраж обязал opганизацию представить письменное заключение, необходимое для правильною разрешения возникшего спора (п. 30 Правил рассмотрения хозяйственных споров государственными арбитражами) [8]. Согласно изложенной концепции здесь юридическим объектом выступает поведение обязанной организации, материальным — результат ее действия (если допустить, что письменное заключение является своеобразным благом). До определенного момента нет ни поведения организации, ни результата ее усилий, хотя правоотношение возникает со времени получения определения арбитража о назначении экспертизы. Но как только необходимые действия совершены и экспертное заключение поступило в арбитраж, прекращается само правоотношение. Таким образом, оказывается, что правоотношение и его объекты существуют не в одно и то же время.

Многие авторы, отвечая на вопрос, что выступает в роли объектов, не выясняют предварительно, есть ли вообще в составе правоотношения данный элемент. И.В. Новицкий, например, считал, что наличие объекта в составе правоотношении «следует из самого существа дела», и добавлял: «Если из правоотношения исключить объект в качестве того элемента, который определяет, к чему же относится право данного субъекта, на что направлены права и обязанности лиц, участвующих в правоотношении, то все понятие правоотношения утрачивает реальный, конкретный характер» [9].

Направленность прав и обязанностей - понятие, суть которого не стала еще предметом исследований ученых. Иногда его поясняют словом «воздействие» [10], которое также не раскрывает смысл этого понятия в данном применении. В частности, следовало бы указать, в чем выражается воздействие прав и обязанностей на поведение субъектов. Если они побуждают соответствующее лицо вести себя определенным образом, то это достигается прежде всего путем воздействия на органы чувств и сознание, и тогда волю  сознание надо бы признать объектом прав и обязанностей [11]. Есть основание полагать, что права и обязанности не обладают направленностью. Этот вывод станет очевидным, если вспомнить, что они собой представляют. Оставив в стороне .малосущественные детали в многочисленных дефинициях субъективного права, можно сказать, что субъективное право есть возможность предприятия, организации, учреждения либо отдельного гражданина вести себя определенным образом. Обязанность в литературе определяют по-разному: долженствование, необходимость поведения, предписываемое должное поведение. В принципе она есть возможность некоторого действия, хотя эта возможность существенно отличается от той, которая принадлежит управомоченному лицу. Возможность в свою очередь представляет тенденцию в развитии объективной действительности. Вряд ли можно допустить, что права и обязанности как возможности воздействуют на те явления, в которых они реализуются. Предположение это неверно уже в силу того, что возможность и действительность существуют не одновременно: возможность всегда предшествует действительности.

Вывод об отсутствии направленности у правоотношения в целом и у составляющих его прав и обязанностей отнюдь не исключает того, что государство, устанавливая правила поведения, а значит, и модель будущего правоотношения, преследует определенные социально-экономические цели. Известными мотивами руководствуются и сами субъекты в тех случаях, когда они по собственной инициативе принимают па себя обязанности и наделяют друг друга правами Но наличие сознательных намерении у государства, организации и отдельных граждан совсем не означает, будто сознанием (следовательно, направленностью) обладают и правоотношения. Поскольку права и обязанности, а также правоотношения в целом ин на что не направлены, они не имеют и не могут иметь своего объекта.

Концепция, согласно которой в каждом правоотношении есть субъекты, связывающие их права и обязанности, а также объект, на который права и обязанности направлены, удобна тем, что она как будто ставит все на свои места. Но если на основе такой конструкции попытаться выяснить, каким образом происходит реализация правоотношения, то остается непонятным, в чем проявляете я взаимосвязь между правом (обязанностью) и тем, на что оно якобы направлено. Если, к примеру, допустить обоснованность концепции объекта действия, то право участника конкретного право отношения требовать совершения определенною действия и само это действие существуют не одновременно: пока есть право, действие еще не совершено, а с момента совершения надлежащего действия обязанным лицом субъективное право другой стороны немедленно прекращается.

Отмеченная противоречивость концепций объекта правоотношении не случайна Она обусловлена тем, что некоторые из них строятся без учета важнейшей стадии — стадии реализации правоотношения.

Реализация правоотношений.

Содержание правоотношения составляет совокупность прав и обязанностей его участников. Поскольку нрава и обязанности представляют собой своеобразные возможности, осуществление их означает совершение соответствующими субъектами определенных действии. И действия, направленные на реализацию субъективных прав, и действия, представляющие собой исполнение обязанностей, характеризуются рядом признаков, а именно- временем, местом, способом совершения.

Зачастую действия по осуществлению субъективных прав н обязанностей совершаются в отношении материального или нематериального блага. Например, если предприятию, организации или учреждению выделен на время земельный участок для разработки полезных ископаемых, проведения геологоразведочных, строительных или иных работ на сельскохозяйственных землях и лесных угодьях, то по окончании

124

paбот указанные организации обязаны привести земельный участок в состояние, пригодное для использования в сельском, лесном в рыбном хозяйстве (ст. 11 Основ земельного законодательства Союза ССР и союзных республик).

Таким образом, сущность попыток- отыскать объект правоотношения состоит в том, что из сложного явления, в котором реализуется право или обязанность, выделяют некоторую его часть (действие либо вещь и иное благо) и называют ее объектом Как показано выше, попытки отыскать объект без учета природы прав и обязанностей, вне зависимости от характера процесса реализации правоотношений ведут к противоречиям.

Важно также отметить следующее. Нормативные акты обычно формулируются так, что права и обязанности не противопоставляются «объекту». Если кому-то предоставляется право, то говорится о том, что он может делать, как он может себя вести, для чего использовать вещь и т.д. В случае возложения обязанности соответствующему субъекту предписывается совершить строго определенное действие: дать указание, установить плановое задание, сообщить сведения, оказать услугу, выполнить работу и т. п.

В свете сказанного заслуживает внимания точка зрения, согласно которой в отдельных видах правоотношений и даже в правоотношениях всех видов объектов нет [12]. Отказ от попыток найти объект правоотношения, на наш взгляд, позволил бы представить правоотношение как явление, постоянно развивающееся, отдельные элементы которого переходят в активное состояние, права и обязанности в котором реализуются, давая тот или иной эффект, для достижения которого они установлены. Формирование правильных теоретических представлений о правоотношении имеет определенное практическое значение. Дело в том, что при разработке отдельных правовых норм, регулирующих конкретный вид отношений, недостаточно констатировать наличие у сторон прав, обязанностей и предмета их будущих действий. Важно также выяснить, достаточны ли условия для того, чтобы права и обязанности сторон осуществлялись добровольно. В последнем случае необходимо определить, нужны ли средства для стимулирования действий сторон или следует предусмотреть санкции за возможные нарушения; эффективны ли санкции в виде мер оперативного воздействия или надо предусмотреть невыгодные имущественные последствия для нарушителя, и т.д.

В постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства» от 4 октября 1965 г. много внимания уделено такому построению системы общественных отношений между органами управления и предприятиями, между предприятиями и работниками, при котором основой для их реализации является заинтересованность в атом соответствующих субъектов. В частности, в постановлении признано необходимым поставить оплату труда работников промышленности в непосредственную зависимость не только от результатов их индивидуального труда, но и от общих итогов работы предприятия. В числе других мер в п. 10 постановления названо усиление ответственности за нарушение ряда обязательств. XXIV съезд КПСС также признал необходимым полнее использовать материальные и моральные стимулы для развития производства, ускорения научно-технического прогресса и роста производительности труда [13].

Однако на практике в отдельных случаях нормативные акты лишь констатируют структуру правоотношения (стороны, права и обязанности, «объект»), но при этом не учитывается процесс реализации. Данное обстоятельство служит причиной того, что иногда обнаруживается несоответствие между правами и обязанностями субъекта. Например, в о 103 Устава железных дорог СССР предусмотрено: «Тарные и штучные грузы, принятые к перевозке по стандартному весу или весу, указанному грузоотправителем на каждом грузовом месте, и прибывшие в пункт перевалки в исправной таре, передаются с одного вида транспорта на другой без взвешивания, по счету мест и в таком же порядке сдаются грузополучателю в пункте назначения». Но штучные грузы нередко отправляются и без тары, причем не всегда по наружному осмотру можно установить уменьшение их веса. Кроме того, тара, даже снабженная всякого рода предохранительными устройствами, весьма несовершенна. Поэтому встречаются факты вскрытия отдельных мест без сколько-нибудь заметных следов. При таких обстоятельствах разрешение сдавать груз без перевески, если он принят по стандартному весу или весу, указанному грузоотправителем, означает, в сущности, освобождение органов железнодорожного транспорта от обязанности принимать эффективные меры для сохранности груза при его перевозке. Таким образом, обнаруживается несоответствие ст. 103 и ст. 148 Устава железных дорог, которая предусматривает, что железная дорога несет ответственность за сохранность груза с момента принятия его к перевозке и до выдачи грузополучателю. Особенно важно учитывать процесс реализации правоотношения при регулировании управленческих отношений. Низовые хозяйственные организации в ряде случаев не могут добиться осуществления своих прав, если для этого не предусмотрены

125

необходимые средства Так, согласно п. 12 Положения о социалистическом государственном производственном предприятии оборотные средства в пределах норматива не могут быть изъяты у предприятия его вышестоящим органом, за исключением случаев, указанных в том же пункте. Вместе с тем действует правило, в соответствии с которым министерства могут изымать (в ряде случаев путем безакцептного списания через органы Госбанка) на срок до трех месяцев свободные оборотные средства у одних предприятий и организаций для оказания помощи другим предприятиям и организациям [14]. Причем министерства обязаны возвратить временно позаимствованные средства и в некоторых случаях выплатить также проценты, которые выплачивает банк. Значит, предприятия и организации вправе требовать возврата указанных денежных сумм. Но у них нет юридической возможности (например, путем обращения в арбитраж или списания в безакцептном порядке) добиться реализации этого права, если министерство не возвращает деньги по собственной инициативе. Следовательно, права есть у обеих сторон, а реализовать их может только одна сторона управленческого отношения.

Все сказанное показывает, что выработка правильной концепции о структуре правоотношении имеет ее только теоретическое, но и важное практическое значение для законодательною регулирования отдельных общественных отношении.

Главная

Статьи | Следующая статья